— Ты говоришь так, словно они еще живы.

— Так оно и есть, Корум. Они живы, — последние слова Калатин произнес подчеркнуто громко, — они торжествуют. Они побеждают. Они отстояли Кэр-Ллюд и теперь преследуют остатки армии мабденов. Боюсь, что скоро мабденов в этом мире не останется.

— Так значит, битва при Кэр-Ллюде была проиграна?

— А вы ожидали победы? Хочешь, я назову тебе имена павших?

Корум затряс головой и отвернулся, но тут же, справившись с охватившим его ужасом, он выдавил из себя:

— Назови.

— В этой битве пал король Маннах. Он был пронзен древком собственного боевого знамени. Мне кажется, ты должен был знать его.

— Я знал его. Вечная ему память.

— А знал ли ты его друга, короля Файахэда?

— Что с Файахэдом?

— Он попал в руки к Гоим.

— Гоим? — Корум внутренне содрогнулся. Ему вспомнились рассказы о страшных повадках этой женщины. — Жив ли Юный Фин, сын Файахэда?

— Он разделил участь отца.

— Что же стало с остальными? — прошептал потрясенный Корум.

— О, их слишком много для того, чтобы говорить о каждом в отдельности. Раздался голос Гоффанона:

— Друг Аяна Волосатого Дуболом был растерзан Псами Кереноса. Это же произошло и с воительницами Файоной и Калин.

— Из Пяти Рыцарей Эралски в живых остался только самый юный. Впрочем, он мог и замерзнуть на пустоши. Он бежал на коне; его преследовали Принц Гейнор и Братья Елей, — с явным удовольствием Калатин продолжил рассказ кузнеца. Король Даффин лишился ног и замерз в миле от Кэр-Ллюда. Я сам видел его тело. Король Кхонун из Страны Тухана-Ану был убит прямо на дереве, куда он влез, спасаясь от гулегов. Может быть, ты знаешь и Кернина Оборванца, этого нечистоплотного человечишку?

— Да, Кернина я знаю, — ответил Корум.

— На отряд Кернина был направлен взор Балахра. Воины обратились в лед, не успев сделать ни одного выстрела.

— Рассказывай дальше.

— Были убиты король Гачбес, Гринион Бык, Клэр Западник, Рыжий Лис Мейан, оба Шамейна — Длинный и Короткий, Узер из Долины Печалей и многие-многие другие. Пвилл Костоправ был тяжело ранен. Ранены были Старик Дилан, Шеонан и Моркан Две Улыбки…

— Стоп, — сказал Корум, — теперь скажи мне, остался ли в живых хоть кто-то?

— Думаю, к настоящему времени мабденов как расы больше не существует. Остатки их армии направились к Крэг-Дону. Это убежище может считаться лишь временным — запасов продовольствия им надолго не хватит. Они сдохнут на своем святилище. Теперь они вряд ли могут рассчитывать на что-то большее. Кончилось их время.

— Разве ты не мабден? — вмешался в разговор Ильбрик. — Ты говоришь об этой расе так, словно сам не принадлежишь к ней.

— Я — Калатин, — волшебник говорил с Ильбриком, будто тот был ребенком, я не принадлежу ни к одной расе. Некогда у меня была семья. Но теперь нет и ее.

— Помнится, ты сам послал своих сыновей на верную гибель, — возмутился Корум.

— Я воспитал послушных детей, — засмеялся волшебник, — но у меня нет и не может быть наследников.

— И поэтому судьба твоего народа тебе безразлична?

— С этим я спорить не стану, — охотно согласился волшебник. — Подумай сам, зачем бессмертному смертные?

— Разве ты бессмертен?

— Видимо, да.

— Как же ты достиг этого? — спросил Корум.

— Мои средства тебе известны. Я должным образом подбираю союзников и мудро использую свои познания.

— Ты прибыл на Инис-Скайт для того, чтобы найти новых, еще более презренных союзников? — мрачно спросил Ильбрик, взявшись за рукоять своего меча. — Должен предупредить тебя — для малибанов ты такой же, как мы, они обойдутся с тобой так же, как они обошлись с нами. Мы тоже хотели пригласить их в союзники.

— Это меня не удивляет, — бесстрастно заметил Калатин.

— Сначала они уничтожат нас, а затем возьмутся за тебя, — сказал Корум.

— Не думаю.

— Почему же? — Ильбрик зло посмотрел на волшебника, поработившего его старого друга.

— Потому что я уже бывал на Инис-Скайте. — Он указал на фигуру, стоявшую справа от него. — Среди людей у меня нет преемников. Но здесь, на Инис-Скайте, мне помогли сотворить сына. Мне нравится думать о нем, как о сыне. Кроме того, здесь я смог многому научиться.

— Так значит Малибан говорил именно о тебе! — воскликнул Ильбрик.

— По всей видимости, да.

Улыбка Калатина была исполнена такого самодовольства, что Корум, не сдержавшись, выхватил меч и бросился на него. Гоффанон ткнул его топором в грудь, и Корум полетел в грязь. Калатин насмешливо покачал головой и сказал:

— Направь свой гнев на себя, Корум Серебряная Рука. Ты послушался дурного совета. Если бы ты был в Кэр-Ллюде, битва могла бы закончиться иначе…

Корум потянулся за мечом, что лежал возле него, но чернобородый Гоффанон, взмахнув топором, отбросил его в сторону.

— Принц Корум, — сказал Калатин, — должен предупредить тебя о том, что оставшиеся в живых мабдены во всем винят только тебя. Они называют тебя оборотнем. Мабдены считают, что ты принял сторону Фой Мьёр и воюешь теперь против них.

— Да кто же поверит этому? Ты оказывается еще и лжец, Калатин! Все это время я был здесь. У них нет никаких оснований для того, чтобы подозревать меня.

Калатин захихикал:

— Есть у них основания, принц Корум, — и еще какие!

— Выходит, ты околдовал их? Ты смог явить им то, чего нет в действительности?

— Ты льстишь мне, принц Корум.

— Скажи, а где Джерри-а-Конель?

— Поняв, чем закончится битва, Джерри-а-Конель пришел ко мне. Впрочем, у меня он был недолго — он счел за лучшее исчезнуть, и в этом он прав.

Корум зарыдал, даже не пытаясь скрыть своего горя от Калатина.

И тут послышался полный нетерпения голос Сэктрика:

— Калатин. Веди своих людей к Главному Дворцу. Нам не терпится узнать, выполнил ли ты свое обещание.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

КАК РЕШАЛАСЬ СУДЬБА МИРА

Главный Дворец зданием не был, он был местом, на котором некогда стояло здание. Огромная сосна на вершине единственного на Инис-Скайте холма прежде росла в центре огромного зала, о существовании которого теперь можно было только догадываться.

Смертные и сидхи расселись на поросших травой каменных плитах. Сэктрик стоял перед ними на том месте, где, по его словам, некогда находился его трон, выточенный из цельного рубина (последние слова были встречены с явным недоверием).

— Император Сэктрик, — начал Калатин, — как видишь, я выполнил и последнее условие нашей сделки — я привел к тебе Гоффанона.

Сэктрик пристально посмотрел на безмятежное лицо кузнеца.

— Да, это существо напоминает того сидхи, с которым я хотел встретиться. Насколько же ты властен над ним?

— Я полностью определяю все его действия. — Калатин извлек маленький кожаный мешочек, хорошо знакомый Коруму. Именно в него Гоффанон и плюнул. Корум собственноручно отдал его Калатину, тем самым подчинив Гоффанона волшебнику. Как ненавидел Корум Калатина, как ненавистен он был самому себе! Застонав, он уронил голову на руки. Ильбрик кашлянул и попытался как-то утешить его, но Корум даже не услышал его слов.

— Так отдай же этот мешочек мне. — Ссохшаяся рука протянулась к Калатину, но тот, хитро улыбнувшись, спрятал мешочек во внутренний карман своих одеяний. — Силу нельзя забрать силой, разве ты забыл об этом? Прежде я хочу увериться в том, что и ты выполнил обещанное.

Сэктрик говорил совершенно бесстрастно.

— Мы, малибаны, редко даем обещания. Мы не можем не исполнить обещанного. Ты просил нас уничтожить расу мабденов и пленить Фой Мьёр иллюзией, из которой они не смогут выйти. Ты хотел стать полноправным правителем этого мира. В обмен на это ты должен был привести к нам! Гоффанона и помочь нам навсегда покинуть это Измерение. Ты привел Гоффанона, но это лишь часть обещанного тобой. Мы должны быть уверены в том, что ты в силах помочь нам оставить этот мир и найти для нас другое, более сносное место. Если ты не исполнишь обещанного, мы накажем тебя. И ты об этом знаешь.